Один день - Страница 18

К оглавлению

18

Теперь Хайди Шиндлер зовут Хайди Клаус. Ей сорок один год, она живет в пригороде Франкфурта с мужем и четырьмя детьми и, в принципе, счастлива — уж, по крайней мере, счастливее, чем могла предположить в двадцать три. А книга «Говардс-Энд» в бумажном переплете так и стоит на полке в спальне для гостей, забытая и непрочитанная, а между обложкой и первой страницей вложено письмо. И на той самой первой странице мелким аккуратным почерком сделана надпись:

Милому Декстеру. Великая книга для твоего великого путешествия. Попутного тебе ветра, возвращайся в целости и сохранности и без татуировок. Будь хорошим мальчиком, хотя бы настолько, насколько способен. Черт, как же я буду по тебе скучать. С любовью, твоя лучшая подруга Эмма Морли. Клэптон, Лондон, апрель 1990.

Глава 4
Шансы

Понедельник, 15 июля 1991 года
Кэмден-Таун и Примроуз-Хилл

— Внимание! Пожалуйста, послушайте! Эй, люди! Хватит разговаривать, замолчите, замолчите, пожалуйста. Прошу. Спасибо. Итак, с вашего позволения, повторим сегодняшнее меню. Для начала так называемые блюда дня. Сегодня у нас суп-пюре из сладкой кукурузы и чимичанга из индейки.

— Индейка? В июле? — проговорил Иэн Уайтхед из-за стойки бара, где он нарезал лаймы на ломтики, чтобы затем украсить ими горлышки пивных бутылок.

— Поскольку сегодня понедельник, — продолжил Скотт, — должно быть тихо и мирно, и я не хочу видеть ни одного пятнышка! Я посмотрел график… Иэн, сегодня твоя очередь мыть туалеты.

Остальные работники усмехнулись.

— Почему вечно я? — простонал Иэн.

— Потому что у тебя это получается так здорово, — ответила его хорошая подруга Эмма Морли, и Иэн воспользовался шансом и обнял ее за сутулые плечи, делая вид, что закалывает ее ножом.

— И еще, Эмма, когда вы закончите свою клоунаду, не могла бы ты зайти ко мне в кабинет? — добавил Скотт.

Под многозначительными взглядами усмехающихся сотрудников Эмма высвободилась из тисков Иэна. Бармен Рашид нажал клавишу на панели забрызганного жиром магнитофона, стоявшего на стойке бара, и «Кукарача», песня о таракане, заиграла, чтобы повториться еще тысячу раз, и даже шутки на эту тему уже не казались смешными.

* * *

— Перейду сразу к делу. Садись.

Скотт закурил, а Эмма тем временем взгромоздилась на барный табурет, стоявший напротив его большого стола, на котором царил вечный беспорядок. Июльское солнце едва пробивалось сквозь стену коробок с водкой, текилой, сигаретами, большинство из которых оказывались в карманах персонала. В комнате стоял запах пепельниц и разочарования.

Скотт положил ноги на стол:

— Дело в том, что я ухожу.

— Да что ты?

— В головном офисе мне предложили возглавить новую сеть «Хайль Цезарь» в Илинге…

— Что за «Хайль Цезарь»?

— Новая крупная сеть современных итальянских ресторанов…

— И они ее назвали «Хайль Цезарь»?

— Да.

— Почему не «Хайль Муссолини»?

— Они хотят сделать итальянский ресторан по тому же принципу, что этот мексиканский.

— В смысле, такой же дерьмовый?

Скотт, кажется, обиделся:

— Перестань, Эмма, ладно?

— Извини, Скотт, честно. Поздравляю тебя, ты молодец, правда… — Она осеклась, поняв, что за этим сообщением последует.

— Понимаешь, в чем дело… — Он переплел пальцы, наклонился вперед, точно повторяя действия какого-то бизнесмена, увиденного по телевизору, и преисполнился удовольствия от внезапно обретенной власти. — Меня попросили назначить себе замену на пост менеджера, и об этом я и хотел с тобой поговорить. Мне нужен человек, который никуда не денется. Надежный человек, который не сбежит в Индию без предупреждения и не бросит всё ради более интересной работы. Кто-то, кто точно останется тут еще на пару лет и посвятит всю себя… Эмма… ты что, плачешь?

Эмма опустила голову и закрыла глаза обеими руками:

— Извини, Скотт, просто день сегодня такой.

Он нахмурился: его раздражали ее слезы, но одновременно ему было ее жалко.

— Вот, возьми… — Скотт выудил один рулон бумажных кухонных полотенец из большой фабричной. — Успокойся. — Он бросил ей рулон, и тот отскочил от ее груди. — Я что-то не то сказал?

— Нет, нет, нет, это личное… так, иногда всплывает. Мне так стыдно. — Она промокнула глаза двумя кусочками грубой голубой бумаги. — Извини, извини, и еще раз извини… так что ты говорил?

— Я даже не знаю, стоит ли продолжать после того, как ты так расплакалась.

— Кажется, речь шла о том, что моя жизнь безнадежна. — После этих слов она начала смеяться и плакать одновременно. Оторвав третий кусок бумаги, она прижала его ко рту.

Скотт подождал, пока ее плечи перестанут вздыматься от всхлипов.

— Так тебе нужна работа или нет?

— Ты хочешь сказать… — она накрыла ладонью крышку двадцатилитровой банки соуса «Тысяча островов», — что все это когда-нибудь будет моим?

— Эмма, если тебе не нужна работа, так и скажи. Я проработал здесь четыре года…

— И у тебя очень хорошо получается, Скотт.

— Зарплата нормальная, тебе никогда больше не придется мыть туалеты…

— Я ценю твое предложение, Скотт.

— Так почему слезы?

— Просто в последнее время я… немного в депрессии.

— В депрессии? — Скотт нахмурился, точно слышал это слово впервые.

— Ну, в смысле… грустно мне.

— А… Понятно. — Он хотел было по-отечески ее обнять, но для этого пришлось бы перелезть через десятигаллоновую бочку майонеза, поэтому он лишь подался вперед. — Эээ… проблемы в личной жизни?

18